Гражданская война в России. Невыученные уроки

Автор: Юрий Алексеев

К выходу тома 13 издания «Сталин. Труды»

Сто лет назад на просторах России разгоралась Гражданская война. С позиции сегодняшней власти, безответственные политиканы, рвущиеся любой ценой наверх, сначала ввергли страну в пучину революции, а затем развязали братоубийственную бойню. Спустя век общество, преодолевшее радикализм и вернувшееся к устоям, нуждается в историческом примирении белых и красных — такова официальная версия. Чиновникам, иерархам РПЦ, разнообразным общественным деятелям явно импонирует роль зрелых и ответственных радетелей за благо великой страны, поднявшихся в понимании её интересов над идеологической ограниченностью. Мол, держимся верного курса, растим молодёжь в правильном понимании отечественной истории, прививаем населению патриотизм на шествиях «Бессмертного полка» и шабаш — России обеспечено счастливое будущее, а её единый народ больше не поддастся авантюристам и экстремистам.

А на фоне этой медийной идиллии по ряду объективных показателей Россия уверенно скатывается к ситуации, сделавшей в 1918 году возможной Гражданскую войну.

«Кто был ничем, тот станет всем»

В головах и учебных пособиях нынешних социологов и экономистов разделения общества на классы нет. Но оно есть в жизни и по-прежнему отражает реальные социально-экономические взаимоотношения различных общественных групп. Каждый день мы видим и слышим, как российская власть целенаправленно и неустанно печётся об интересах крупнейшей буржуазии в банковской сфере, отраслях нефте- и газодобычи, металлургии. Бизнес и предпринимательство, иностранные инвестиции и налоговые амнистии, инновации и деловая активность… Судя по тому, кто и насколько часто об этом говорит, речь идёт о самом-самом главном для страны в целом и каждого гражданина в отдельности. Так через руководство государства утверждается воля весьма ограниченной группы лиц, контролирующих почти все финансовые и производственные ресурсы страны.

Власть, провозглашённая на Втором съезде Советов 26 октября 1917 года, встала на защиту интересов совершенно иных социальных групп — рабочего класса и беднейшего крестьянства, то есть подавляющего большинства населения распадающейся империи. За исключением семидесяти дней жизни и борьбы Парижской коммуны, дотоле история не знала примеров государства трудящихся. Приняв декреты о мире, земле и рабочем контроле, поставив на первое место интересы десятков миллионов людей труда, Второй съезд Советов заявил, кто теперь в России хозяин. Люди это услышали, поняли, увидели во власти Советов свою власть. Потому и отстояли её перед лицом мощнейших антисоветских сил.

«Свергнув власть помещиков и буржуазии и поставив на её место правительство рабочих и крестьян, Октябрьский переворот одним ударом разрешил противоречия февральской революции, — писал И.В. Сталин в статье «Октябрьский переворот и вопрос о национальностях» в ноябре 1918 года. — Упразднение помещичье-кулацкого всевластия и передача земли в пользование трудовых масс деревни; экспроприация фабрик и заводов и передача их в ведение рабочих; разрыв с империализмом и ликвидация грабительской войны, опубликование тайных договоров и разоблачение политики захвата чужих территорий; наконец, провозглашение самоопределения трудовых масс угнетённых народов и признание независимости Финляндии, — вот те основные мероприятия, которые провела Советская власть в ходе революции. Это была действительно социалистическая революция».

В апреле 1918 года по поручению Третьего съезда Советов шла работа над основными положениями первой Советской конституции. Первый же пункт Положений в проекте И.В. Сталина (в итоге и принятом комиссией) звучал так: «Российская Республика есть свободное социалистическое общество всех трудящихся России, объединённых в городские и сельские совдепы рабочих и крестьян». В ходе обсуждения Сталин уточнил тип организации власти — диктатура пролетариата, оговариваясь, что речь идёт о переходном к социализму периоде, пока в обществе сохраняется классовое противостояние, пока «буржуазия ещё не низвергнута, а только отвергнута от власти». Поэтому, говорил он, «власть необходима крепкая, сильная… у нас сейчас нет социализма, не скоро будет, мы сейчас занимаемся… организацией потребления, транспорта и распределения, а без того, чтобы иметь определённые склады продуктов с одной стороны, и с другой без организации распределения и потребления никакого социализма не найдём». Сталин говорил о централизованной, сильной власти в экономическом и политическом отношении, прежде всего необходимой, «чтобы выпутаться из разрухи».

Такой виделась основная задача государства трудящихся в апреле 1918 года. Однако через несколько месяцев в структуре его властных органов пришлось создавать Совет рабочей и крестьянской обороны.

«Мы в бой пойдём за власть Советов»

Тезис о поддержке пролетариатом и беднейшим крестьянством Советской власти стало модно считать большевистским популизмом и идеологической догмой. Однако события 1918–1920 годов подтвердили его надёжнее любых современных исследований электоральных предпочтений, без конца проводимых всякими агентствами. Выражаясь образно, рабочий и батрак проголосовали за Советскую власть штыком и саблей.

Эта власть первыми же своими шагами разрешила многолетние, многовековые общественно-политические и социально-экономические противоречия в пользу 90% населения и немедленно начала переговоры о выходе России из опостылевшей бессмысленной войны. Уже потому в стране объективно отсутствовала социальная база для антисоветского движения. Это не исключало попыток отдельных выступлений, саботажа и актов террора. Но критической массы сознательных противников Советской власти, способных на внутренних фронтах гражданской войны силой оружия добиться отмены советских декретов и возвращения буржуазного или монархического правления, в России не было.

Такой подмены для оболванивания масс хватило бы ненадолго, если б в разжигание внутрироссийского конфликта не включились внешние силы

Потому представители монархических, либеральных, сепаратистских и националистических кругов на словах ратовали за Учредительное собрание, патриотизм и самоопределение окраин, свободное от «совдеповской заразы». Но такой подмены для оболванивания масс хватило бы ненадолго, если б в разжигание внутрироссийского конфликта не включились внешние силы. Извне был спровоцирован мятеж чехословацкого корпуса. На помощь донской и украинской контрреволюции Краснова и Скоропадского потекли германские деньги, снаряжение, оружие, войска. На севере страны началась открытая интервенция «союзников». Под лозунгом борьбы за «единую и неделимую» руками Деникина, Юденича и Колчака их зарубежные спонсоры взялись делить Россию. Но и всех этих средств едва ли хватило для разжигания многолетнего гражданского конфликта, если бы не классовая неоднородность и незрелость самой массовой движущей силы революции — российского крестьянства.

Декреты о мире и земле отвечали в первую очередь чаяниям этой преобладающей части российских трудящихся, как остававшихся в деревне, так и сражавшихся в окопах. В подавляющем большинстве — бедняков и середняков (85% всего крестьянства). По словам В.И. Ленина «в крестьянской стране первыми выиграли, больше всего выиграли, сразу выиграли от диктатуры пролетариата крестьяне вообще». Но крестьянин — элемент не только трудящийся и эксплуатируемый. Как независимый хозяин земли и производитель сельхозпродукции он — частник, выходящий со своей продукцией на рынок и готовый эксплуатировать труд менее состоятельных и удачливых собратьев. А кулачество в России составляло самый многочисленный (больше помещиков и буржуазии вместе взятых) отряд эксплуататоров — более 17 млн. человек.

Крестьянин, особенно бедняк, страдавший от безземелья, с энтузиазмом встретил закон о земле и обеспечиваемые им новые права. Но был не готов к исполнению неизбежных обязанностей. Экономическая разруха, доставшаяся новой власти в наследство от царизма и буржуазии, вынуждала, пока не удастся заново наладить производство и транспорт, продолжать введённую ещё в 1916 году практику продразвёрстки. Иначе города ожидал голод. Крестьяне же, связывая свои беды и тяготы со «старым режимом», рвались к долгожданному достатку. На фоне острой нехватки промышленных товаров и мануфактуры преобладающий на селе середняк считал твёрдые закупочные цены несправедливыми и прятал хлеб. Расцвели спекуляция и мешочничество. В условиях мира восстановление хозяйства и налаживание экономического регулирования между городом и деревней, видимо, тоже шло бы не гладко. А с развязыванием Гражданской войны недовольство крестьян «грабительской политикой» Совдепов дало импульс для их неустойчивости перед лицом белой угрозы («моя хата с краю»). Общий настрой заставлял многих избегать как красных, так и белых мобилизаций, порождая массовое дезертирство и отток в «цветные», бандитские отряды. Подразделения, сформированные из таких «бойцов», были ненадёжны, бросали фронт, перебегали к врагу и обратно.

Поэтому на начальном, добровольческом этапе строительства Красной Армии, её состав «был главным образом, если не исключительно, рабочий», но «ввиду отсутствия дисциплины, ввиду отсутствия стройности…, ввиду того, что приказы не исполнялись, ввиду дезорганизации в управлении армии мы терпели поражения» (из речи Сталина по военному вопросу на VIII съезде РКП, март 1919 года). Для создания массовой, организованной военной силы требовался переход к мобилизации, в том числе и офицерской. Это неизбежно вовлекло в ряды Красной Армии классово незрелый и чуждый элемент. «Всероглавштаб целиком перенял систему формирования периода царизма, привлекая к красноармейской службе всех мобилизованных без различия имущественного положения, причём пункты об имущественном положении мобилизованных, имеющиеся в “личной карточке” Всероссийской коллегии формирования, оказались исключёнными из “личной и учётной карточки”, составленной Всероглавштабом» (из отчёта Комиссии Совета Обороны по расследованию падения Перми).

Крестьянин хотел пользоваться плодами революции, но не хотел за неё сражаться. «…Элементы нерабочие, которые составляют большинство нашей армии, — крестьяне, они не будут драться за социализм, не будут!», — говорил Сталин в марте 1919 года. — «Добровольно они не хотят драться. Целый ряд фактов на всех фронтах указывает на это. Целый ряд бунтов в тылу, на фронтах, целый ряд эксцессов на фронтах показывает, что непролетарские элементы, составляющие большинство нашей армии, драться добровольно за коммунизм не хотят». И продолжал: «Отсюда наша задача — эти элементы заставить воевать, идти за пролетариатом не только в тылу, но и на фронтах, заставить воевать с империализмом. И в этом ходе сплочения вооружённого крестьянства вокруг пролетариев также предстоит завершить строительство настоящей регулярной армии, единственно способной защищать страну».

Лучшими помощниками большевиков в этом деле оказались именно белые: стоило крестьянам прочувствовать на своей спине возврат помещичьих и сословных порядков, агитировать за Советы их было уже ни к чему. Кто вчера не стал кормить рабочего и красноармейца, вставших на защиту декретов о земле и мире, теперь брал винтовку сам и шёл отстаивать Советскую власть.

Но на протяжении всей Гражданской войны в самые тяжёлые моменты Советская власть прибегала именно к рабочим и партийным мобилизациям. В критический для Царицына час в августе 1918 года организованная Военным Советом Северо-Кавказского военного округа мобилизация дала в ряды Красной Армии около 10 тысяч рабочих, отстоявших город. В апреле 1919 года только в пяти уездах Вятской губернии на борьбу с Колчаком были мобилизованы около 6000 членов партии и сочувствующих. С учётом роста числа членов и того, что многие вступали в РКП(б) на фронте, в период с марта 1919 по март 1921 годов на фронтах Гражданской войны в среднем сражалась треть всей партии, коммунистом был каждый десятый боец или командир.

По воспоминаниям И.А. Томашевича, начальника управления формирований Южного фронта (где Сталин был членом РВС) в сентябре 1919 года «в одном из “отремонтированных” полков,… благодаря проникновению в среду мобилизованных по общей мобилизации крестьян, в день отъезда полка на фронт начались нездоровые настроения, внесённые кулаками, выразившиеся в том, что люди либо требовали выплаты жалования до срока, либо просто “бузили”… Вызвав меня, тов. Сталин указал, что на фронт нельзя отправлять полки, среди людей которых имеются классово-чуждые нам люди. Нужно во время работы над полком, во время его формирования надлежащее место уделить также и проверке и изъятию неблагонадёжных людей, не наших людей, и помнить, что мы формируем не просто армию, а классовую армию, предназначенную для классовых боёв за рабочее дело, за Советскую власть».

В начале 1920 года, когда Колчак, Деникин и Юденич уже были разгромлены, пришло время подвести первые итоги и осмыслить опыт строительства и действий Красной Армии. В статье «К военному положению на Юге» Сталин писал: «…достижение классового единства живой среды, питающей фронт и непосредственный тыл советских войск, облегчается наличием в ней популярного среди крестьянства петроградско-московского пролетариата, тесно сплачивающего его вокруг Советского правительства». И далее: «Этим, между прочим, и объясняется тот поразительный контакт между тылом и фронтом Советской России, которым никогда не блистало правительство Колчака — Деникина: достаточно Советскому правительству кликнуть клич о помощи фронту, чтобы Россия мигом выставила целый хоровод новых полков».

В 1918 году российский пролетариат начинал строить новую жизнь в стране, свободной от захребетников-эксплуататоров. Но зарубежные «партнёры» заставили его взяться за винтовку. И вчерашние металлисты, железнодорожники, текстильщики, шахтёры, нефтяники, электрики, наборщики, увлекая за собой батраков и людей самых разных сословий и социального происхождения, небезразличных к судьбе России, показали всеми миру, на что способен человек в борьбе за свою, народную власть. Вот на какую поддержку опирались Советское правительство и большевистская, на ²/₃ рабочая и на ¹/₆ батрацкая, партия.

«Человек проходит как хозяин»

Итак, Гражданская война в масштабах, в каких она разразилась, не имела объективных социально-экономических предпосылок внутри страны и уж тем более не была инициирована большевиками. Не желая гражданской войны, да и не готовясь к ней, свою главную задачу новая власть видела в хозяйственном и политическом переустройстве общественного организма в интересах трудящегося большинства. Буржуазная демократия опосредует и подменяет волю избирателей волей политиков-профессионалов, а их интересы редко совпадают. Большевики стремились к непосредственному участию трудящихся во власти.

Как только не изгалялись над ленинским тезисом о кухарке, которую необходимо приобщить к управлению государством. Разумеется, это очень непросто, особенно в России 20-х годов, ибо требует не только поголовной грамотности (что ныне вновь становится проблемой), но грамотности политической и неравнодушной личной заинтересованности в судьбе страны. Куда проще (и прибыльнее) растить целые поколения обывателей, чей круг интересов ограничен «погодой в доме». Да и неоткуда взяться у гражданина личной заинтересованности в судьбе общества, когда все его богатства принадлежат 5-10% «элиты»...

В сентябре 1918 года, прибыв в Москву на первое заседание РВСР, Сталин успевает поделиться фронтовыми впечатлениями с корреспондентом «Известий». И в самом начале указывает на то, что в его глазах играет ведущую роль: «выделение в тылу фронта администраторов из рабочих, умеющих не только агитировать за Советскую власть, но и строить государство на новых, коммунистических началах». Задача включения рабочих с систему государственного, политического и хозяйственного управления не отменилась чрезвычайной ситуацией разразившейся войны. А для этого, прежде всего, следовало наладить систему обучения. И наряду с обучением рабочих военному делу, организованным Советом профсоюзов, уже в апреле 1919 года на повестку дня встала задача массовой подготовки грамотных кадров для обеспечения рабочего контроля. «Рабочие и крестьяне, участвуя в работах ревизионных, рабочего контроля и накопляя опыт, ибо опыт накапливается только на работах, тем самым будут учиться править» — говорил Сталин на заседании ВЦИК, представляя проект декрета о госконтроле. И далее: «Рабочий класс, который сверг буржуазию, уничтожил старый бюрократический аппарат, он создал новый несовершенный, но новый аппарат, и он должен принять участие в работе государственного контроля, помочь государственному контролю, научить население править, чтобы самому стать хозяином своей судьбы…». В тексте декрета в частности говорилось: «К постоянному участию в Госконтроле в центре и на местах привлекаются рабочие и крестьянские организации, понятые из широких слоев трудящихся, вводятся летучие ревизии, организуется приём жалоб и заявлений».

Уже в первые месяцы работы реорганизованного Госконтроля тысячи рабочих в составе ревизионных комиссий обследовали работу различных местных и центральных органов, от военных, заготовки продовольствия и топлива, до школьного, библиотечного и санитарного дела. В системе Госконтроля было создано и успешно функционировало Бюро жалоб и заявлений, имевшее широчайшую сеть филиалов по всей стране. Сам реорганизованный наркомат наглядно демонстрировал, к чему стремились большевики, организуя власть по новому: к концу 1919 года в его аппарате (в центре и на местах) свыше 90% сотрудников были из рабочих и крестьян.

В марте 1920 года, выбив белых с Донбасса, Советская власть вплотную подошла к задаче восстановления народного хозяйства. Выступая на VI партконференции Украинской КП(б), Сталин заявлял: «Нужно ввести вместо военных курсы хозяйственные высшие, средние и низшие; если мы старались создать своих унтер-офицеров, которые в одно и то же время били врага и строили армию, то теперь нам придётся выдвинуть своих унтер-офицеров из рабочих снизу вверх, которые будут учить и убивать разруху, и строить новое хозяйство». Враг ещё окончательно не сломлен, война ещё продолжалась, но она вынужденное и временное состояние страны, помеха для главного — строительство первого в мире государства рабочих и крестьян.

Ещё предстояло сбросить в Чёрное море Врангеля, вымести из страны иностранных разбойников, раздавить многоглавую гидру бандитизма, а страна покрылась сетью ликбезов и рабфаков. Миллионы безграмотных и полуграмотных работников — наследие столь дорогой ныне многим, благословенной романовской России — жадно устремились к знаниям, а с ними и к новой свободной жизни, хозяевами которой были они сами.

* * *

На глазах одного поколения тот, кому предназначалось «быть всем», превращён в ничто. Человек труда уже не хозяин в своей стране. Власть захвачена и прочно удерживается в руках тех, кого сто лет назад на непривычный сегодня манер именовали «эксплуататорами». На словах ратующая за главенство закона для всех, социальное государство, единство нации, на деле власть упрямо и нагло, уверенная в своей незыблемости и неприкасаемости, демонстрирует безнаказанность чиновного ворья, неравноправие богача и бедняка, беспомощность и беззащитность трудящихся. Забавно: в богатейшем лексиконе нынешних говорящих голов решительно отсутствует слово «справедливость». То самое, которое первым было помещено на знамёна власти Советов. На фоне астрономического социального неравенства в современной России даже клеймёные языки не поворачиваются его выговаривать…

На словах ратующая за главенство закона для всех, на деле власть нагло, уверенная в своей незыблемости и неприкасаемости, демонстрирует безнаказанность чиновного ворья, беспомощность и беззащитность трудящихся.

Питаются ли нынешний правящий класс и его слуги во власти сладким удовлетворением от реванша за Великий Октябрь? Убедили себя в том, что историей похоронены всякие надежды людей труда на жизнь без захребетников, ибо слишком велики противостоящие им полицейские и медийные легионы, слишком слабы трудящиеся, лишённые всех и всяких форм самоорганизации и средств к росту самосознания? Успокоились ли «хозяева жизни», чувствуя, как прочна всласть чистогана, небрежно задрапированная лозунгами о патриотизме и любви к Родине?

Так считали и их предшественники сто лет назад, ровно перед тем, как непоколебимая твердыня монархии за три дня рассыпалась в прах, а спустя полгода перед лицом поднявших голову масс стало некому защищать и буржуазных министров. И тогда господа, отстаивая «своё» (то есть десятилетиями и веками награбленное), вознамерились шашкой и плёткой загнать «разбушевавшегося хама» назад в конуру. Но если люди, которых изо дня в день унижают, утверждая в сознании социальной ущербности, встают с колен и вдыхают воздух свободы, — свободы от «элит», «хозяев», проворовавшегося чиновничества и одуревших от дармовщины паразитов, — горе тем, кто окажется у них их пути.

Кого же собираются примирять незваные примирители? Угнетателей и угнетаемых? Разбойников, готовых ради «заводов, газет, пароходов» пороть и вешать «краснопузых», попутно за иностранные подачки торгуя страной, и их жертв, стоящих за один, простой и всем понятный принцип: «Кто не работает, тот не ест»?

Глядя на нынешних рябушинских и терещенко, родзянок и керенских, попирающих народ вонючим сапогом «потребительских корзин», пенсионных реформ и издевательских индексаций, понимаешь, что либо им напрочь отшибло память, либо отчего-то они решили, что эта история точно не про них.

В этом, по нашему мнению, и состоят в 2018 году главные невыученные уроки Гражданской войны.

P.S. В статье цитируются материалы, вошедшие в тома 9–15 издания «Сталин. Труды» (июнь 1918 – ноябрь 1920 гг.). Приобрести выходящий в свет том 13, а также подписаться на издание целиком, вне зависимости от того, в каком регионе вы проживаете, можно, написав на электронный адрес sunlabour@yandex.ru или позвонив 8-967-132-48-63.