Что происходит на «Засядько»?

С 1 июня рабочим шахты им. Засядько снижена зарплата. Размер урезания, в среднем, составил 30%. Для большей ясности нужно сказать, что на шахте, как и на большинстве предприятий ДНР (если не считать администрацию Захарченко, минфин, МГБ и ещё ряд фашистско-олигархических контор) зарплата состоит из одной части, из оклада, без всяких премий, надбавок и т.п. Это значит, что теперь, при снижении оклада на 30%, рабочие двух основных, наиболее тяжёлых и опасных шахтных профессий — ГРОЗы и проходчики – вместо мизерных 16 тысяч рублей будут получать издевательские 11 тысяч. Кроме этого, «временная администрация ДНР на шахте» решила с этого же дня отправить большую часть рабочих ещё раз отдохнуть – в новый бесплатный отпуск.

История шахты Засядько за последние 25 лет есть история чудовищной эксплуатации шахтёрского труда, настоящая цепь аварий и катастроф, в которых погибло в общей сложности около 600 рабочих. Такова кровавая цена «фиминых миллионов», такова та цена, которую заплатил донецкий рабочий класс за невероятное обогащение и процветание небольшой группы капиталистов — хозяев шахты во главе с Ефимом Звягильским.

Предприятие имеет ряд особенностей. Богатейшие пласты угля разрабатываются в тяжёлых условиях, на глубинах свыше 1000 метров при температуре в рабочих зонах от 40 до 60 градусов. Шахта была неплохо механизирована, однако ныне до половины рабочих операций выполняется вручную с помощью отбойных молотков и других примитивных инструментов. Тратиться на новую технику украинские капиталисты не хотели, а днровские — не хотят, делая ставку на массовый, тяжёлый и дешёвый ручной труд, в котором человек уже не является живым придатком к машине, а сам превращается в машину, а механизмы, как ценная часть капитала, используются изредка и щадяще, чтобы не дай бог не растратить лишнюю минуту драгоценного моторесурса. Ведь с этих машин уже снята вся прибавочная стоимость при производстве и продаже, поэтому капиталист – владелец шахты оплатил эти машины сполна, а не часть их стоимости, так, как он оплачивает рабочему его труд. Поэтому использовать живых рабочих капиталисту бывает намного выгоднее, чем покупать для этой работы современное оборудование, особенно если при этом гонять людей много часов до упаду и до обморока.

Некогда на шахте была одна из лучших в СССР комплексных систем предотвращения выбросов и взрывов газа. К 2017 году от этой системы остались, по сути, рожки да ножки. При этом засядьковский уголь изрядно газифицирован, а в некоторых слоях буквально насыщен метаном. Часто на пути комбайнов встречаются полости, из которых в забой вырывается сжатый до чудовищных давлений газ и сметает буквально всё на своём пути. Если же поблизости вспыхнет хоть одна искра, то выброс газа превращается в настоящий подземный взрыв. Что такое подземный взрыв метана, можно приблизительно понять, если представить себе взрыв цистерны со сжиженным газом в тесном бетоном бункере.

Ясно, что после таких катастроф из-под земли достают целые рабочие смены в виде обугленных головешек. На сегодняшний день такими головешками «засеяно» большое кладбище неподалёку от шахты. Но всякий раз после очередной массовой гибели шахтёров руководство шахты и госкомиссия кивали на стихийные обстоятельства, на природу, утверждая, что с подземным газом нельзя бороться.

Конечно, затруднительно бороться со стихией, если почти все технические средства борьбы изношены или умышленно выведены из строя. Владельцы шахты, выжимая из неё огромные прибыли, заставляли рабочих выдавать на-гора до 10 тысяч тонн угля в сутки. При такой интенсивности работы каждая минута простоя считалась преступлением, независимо от того, аварийная это остановка или технологическая. Пресловутое буржуазное «давай-давай!» сводило на нет всю систему охраны труда в шахте, когда на её обеспечение тратились жалкие копейки, а самое главное, постоянно сокращался объём необходимых работ по предварительной дегазации пластов. Эти большие и затратные работы, направленные на сбережение шахтёрских жизней, капиталистами игнорировались.

Больше того, сплошь и рядом по указанию администрации горные мастера умышленно отключали или портили сигнальную и защитную газовую аппаратуру в шахте, чтобы та не реагировала на растущую или опасную концентрацию метана в воздухе и, таким образом, не отключала бы основные рабочие механизмы – комбайны, электродвигатели, конвейеры и т.п. Добыча угля должна была продолжаться без остановок и любой ценой. Протесты и возражения рабочих по поводу газовой опасности администрация шахты отметала с порога: мол, не нравится — за забором очередь стоит.

Действительно, среди всех шахт Центрального Донбасса «Засядько» считалась наиболее благополучной в смысле зарплаты и других социальных льгот, и попасть туда на работу «с улицы» было практически невозможно. Конкурс при отборе рабочей силы был строгий и высокий. Ещё в середине 90-х годов отделу кадров было дано негласное указание хозяев отбирать для адского труда в километровых глубинах, жаре и постоянном риске смерти самых молодых и здоровых рабочих, таких, которые смогут — до своего полного физического износа или гибели в ближайшие 10 лет – дать максимум ценного угля, а значит, и максимум прибыли Фиме и его дружкам.

Что предлагалось взамен? Если в среднем по шахтам Донецка и Макеевки зарплата забойщика была эквивалентна 600-700 долларам США, то на «Засядько» она могла доходить до 1100 – 1200 долларов. Был более-менее налажен льготный отдых и лечение шахтёров и их семей, в том числе и в Крыму, в пансионате «Солнечный камень». Не на последнем месте стоял и размер «гробовых» выплат, т.е. характер льгот и размер той суммы денег, которые получали вдова и дети погибшего от шахты и государства. С 1997 по 2013 год на шахте работала своеобразная «программа снятия социальной напряжённости», которая включалась всякий раз после массовой гибели шахтёров. Возмущённые рабочие прекрасно понимали, что их товарищи погибли из-за жадности хозяев, грубого произвола администрации, экономии на охране труда, административного нажима, отключения средств газовой защиты, принуждения к добыче угля в смертельных условиях загазованности, при угрозе выброса или взрыва. Это понимали и семьи, потерявшие своих кормильцев. Не раз и не два траурные митинги едва не перерастали в массовую расправу со Звягильским, с руководством шахты, со всякими депутатами, мэрами и прочими прихвостнями крупной донецкой буржуазии. Всякий раз невдалеке от шахтного двора или кладбища дежурила рота–две милиции, на тот случай, если рабочие начнут разрывать на куски своих эксплуататоров и убийц.

Но буржуазия отдавала себе отчёт в том, что только лишь полицейскими дубинками шахтёров и вдов не успокоить. Наоборот, малейшее насилие к живым на фоне массового убийства рабочих могло закончиться плачевно не только для Звяги и его компаньонов, но и для многих других капиталистов и представителей государственной власти в Донецке. Поэтому на счетах «Засядько» был заблаговременно сформирован специальный «покойницкий фонд», с помощью которого собственники и местные власти буквально затыкали рты родственникам своих жертв – с помощью единоразовых выплат, доходивших до 300 тысяч гривен, пенсий детям, квартир, льгот при поступлении в ВУЗы и т.п. Частично затыкались рты и товарищам погибших – путём некоторых улучшений в охране труда, установки новых газовых датчиков, копеечного повышения зарплат.

Буржуазия шла на эти затраты, так как по сравнению с сотнями миллионов прибыли, выжатой из рабочего коллектива, эти затраты составляли сущие копейки. Этим дешёвым путём хозяева и администрация шахты всякий раз уходили от дорогой и необходимой модернизации всего процесса добычи, от установки в забои и выработки новой системы раннего оповещения о газе, от серьёзных и постоянных работ по предварительной дегазации угля. «Покойницкий фонд» систематически пополнялся, стало быть, администрация знала, что вскоре будут трупы, она сознательно планировала их, понимая, что в тех условиях, в которых заставляют работать шахтёров, по-другому быть не может, и, значит, придётся опять замыливать глаза и откупаться от родственников.

И всё же из всех донецких шахт «Засядько» считалась самой стачкобезопасной. За период с 1994 по 2014 год на предприятии лишь один раз была настоящая забастовка, в 1997 году, и несколько раз складывалась предзабастовочная ситуация, в 1996-м и 1999-м. Если не считать стихийные выступления протеста на траурных митингах, то можно считать, что всё остальное время коллектив безмолвствовал. Острые моменты, в основном, складывались тогда, когда задерживалась зарплата, но именно в эти моменты к усиленной обработке шахтёров приступал шахтком – «придворный» профсоюз Звягильского.

Членство в этом профсоюзе было общим, корпоративным, туда входила и банщица, и директор шахты. Кроме этого, членство в нём было обязательным условием приёма на работу и самой работы на шахте. Кандидатуры председателя шахткома «Засядько» и его заместителей лишь формально предлагались угольной секцией донецкого облсовпрофа и столь же формально «избирались» рабочими. На самом деле попасть в шахтком даже в статусе члена совета или рядового члена ревизионной комиссии без личной санкции Звягильского было нереально. Профбюрократы «Засядько» считались самыми богатыми профсоюзниками в городе. Всё руководящее звено шахткома получало оклады и надбавки на уровне начальника добычного участка. Людям, бывавшим в шахте на ознакомительной прогулке раз-два в году, шёл непрерывный подземный стаж, дающий право на ранний выход на пенсию и на максимальный размер её. Они заправляли всем большим соцкультбытом шахты, держа в своих руках доступ рабочих к жилью, санаториям, домам отдыха, детским лагерям, профилакториям, относительно дешёвым продуктам подсобного хозяйства, словом, ко всему тому, что было построено рабочими, за счёт рабочих, отобрано у них и передано в управление хозяйским прихвостням.

Часто от этих профприхвостней зависело, получит шахтёрская семья квартиру в новом доме, путёвку на море или не получит. Ни разу за все последние 25 лет не было такого случая, чтобы шахтком заступился за рабочего, возмущённого порядками или нарушениями охраны труда на шахте. Наоборот, если «шахтёрский» профсоюз узнавал, что где-то в коллективе зреет очаг недовольства, он всеми силами старался принудить рабочих к молчанию и безропотности, угрожая отлучением от всех профсоюзных благ. А если рабочие всё же продолжали настаивать на своём, то шахтком был первым помощником администрации при сокращении или увольнении людей «по статье»: профсоюз «просто» не возражал против беззаконного решения администрации.

Но шахтком «Засядько» был не только филиалом руководства шахты. По сути дела, он всё больше и сильнее срастался напрямую с фашизирующимся государством в лице донецкой областной администрации. Именно оттуда в шахтком приходили конкретные указания и инструкции о том, как удерживать рабочих от солидарной поддержки своих товарищей, бастующих на других шахтах, как «законно» избавляться от рабочих вожаков. Шахтком «Засядько» был коллективным агентом охранки, так как его руководство было обязано негласно доносить в областное управление СБУ о положении дел в рабочей среде, о настроениях и разговорах шахтёров, с указанием фамилий наиболее «опасных смутьянов». (Чисто фашистский профсоюз, как в свое время в Италии.)

Такое, в общих чертах, положение было на шахте до середины 2014 года. С началом империалистической войны за рынки и богатства Донбасса «Засядько» приобрела статус особого трофея. Дело в том, что кроме превосходного коксующегося угля, предприятие обладает ещё одним ценнейшим ресурсом. Под угольными пластами шахты расположено довольно крупное месторождение природного газа, добыча которого здорово облегчается тем, что нет нужды бурить скважины с поверхности, а можно располагать весь добывающий комплекс в готовых выработках шахты, откуда до газа – всего 200-300 метров. Также нет необходимости строить традиционные газовые промплощадки «с нуля», подводить к ним энергию и другие коммуникации. Всё это уже есть, и для добычи газа с минимальными начальными вложениями капитала и издержками производства необходимы лишь некоторые переделки, минимальные – в том смысле, что дооборудование шахты в добывающее газовое поле потребует не миллиарда долларов, а на порядок меньше, а текущее производство газа будет в 3-4 раза дешевле, чем добыча его с поверхности земли, в чистом поле.

Плод лакомый, что и говорить. До самого последнего времени шахта, физически находясь на территории ДНРа, имела прежних хозяев – крупных «донецких» капиталистов Звягильского, Мельника, Клюева, которые являлись и являются резидентами Украины, проживают вне территории ДНР и не зарегистрированы в ней как предприниматели – плательщики налогов. В самом деле, до середины марта 2017 года шахта действовала в Донецке, но перечисляла все налоги в бюджет Украины, с которой ДНР официально ведёт войну (!!!). Добытый уголь также большей частью уходил на территорию Украины, в частности, на Авдеевский коксохимзавод, а также на Днепропетровский и Криворожский металлургические комбинаты (!!!).

Прибыли от продажи засядьковского угля шли в основном, в карманы владельцев шахты, однако, ради сохранности капитала, для обеспечения его стабильного роста, для беспрепятственного вывоза угля на Украину, часть прибыли (а иногда и какое-то количество угля) уступалась российскому государству, часть дополнительно передавалась украинским властям в виде «пожертвований на освободительную войну» и какие-то крохи кидались «кремлёвским щенкам» — «смотрящим» по Донбассу, группе Захарченко, Тимофеева, Матющенко и ещё паре-тройке лиц, выбранных и назначенных в руководство ДНР правящей российской олигархией.

«Пожертвования» и подкуп дали свои результаты. За всё время войны на территорию шахты залетело всего несколько осколков от мин и снарядов, которые рвались вокруг шахтных объектов, в жилом секторе, на территории других предприятий, расположенных неподалёку от «Засядько», но на её объекты не падали. Известно, в частности, что артиллеристам «национальных батальонов» и их коллегам из 18 и 31 мотомехбригад ВСУ было строго-настрого запрещено попадать в «Засядько». С другой стороны, до конца февраля 2017 года уголь на Украину вывозился беспрепятственно, причём до самой линии разграничения эшелоны шли под тщательной охраной «народной милиции ДНР», а на линии эта «народная милиция» вполне дружески передавала уголь и вагоны «украинским фашистам».

В связи с тем, что война в Донбассе потребовала от владельцев шахты дополнительных расходов на обеспечение и защиту прибыли, с осени 2014 года номинальная зарплата на предприятии стала постепенно падать. Был отменён ряд социальных благ, которые распределял среди рабочих шахтком (льготные путёвки, лечение, профилакторий и т.п.). К началу 2017 года зарплата ГРОЗа и проходчика на «Засядько» в цифрах составляла 70-75% от суммы, которую эти рабочие получали в конце 2013 года. А реальная покупательная способность шахтёрских зарплат к этому времени упала более чем в 3 раза.

При этом до апреля текущего года весь коллектив шахты получал зарплату не в рублях, как рабочие других шахт, а в украинской гривне. Такое положение позволяло выгадать на обменном курсе несколько сотен рублей и потому рассматривалась шахтёрами, как льгота, от которой было бы глупо отказываться. В марте власти ДНР объявили о «национализации всех предприятий, которые не являются резидентами ДНР и платят налоги иностранным государствам». На шахте было введено «внешнее управление» со стороны государства, назначен новый днровский директор. Почти сразу же рабочим было объявлено, что отныне они будут получать свою зарплату, как все, в рублях. Для этого существующую гривневую зарплату механически умножили на 2, обманув, тем самым, рабочих ещё раз, так как по официальному рыночному курсу за 1 гривну дают 2,20 рубля, а не 2. Таким образом, до 1 июня шахтёр с «Засядько», работающий в самых тяжёлых условиях, получал вместо необходимой стоимости своей рабочей силы (ок. 1100 долларов США) 16 тысяч рублей (270 долларов), т.е. едва ли четвёртую часть того, что ему и его семье совершенно необходимо для жизни.

Вывоз угля продолжался до конца февраля 2017 года, до тех пор, пока группа олигархов, воюющая с группой Порошенко за влияние на государственный аппарат, не набралась сил и не приказала своим силовикам перекрыть канал обогащения конкурентов на донецком угле. Ситуация тут же сказалась на работе всех действующих шахт в ДНР, в первую голову, на двух самых ценных, «Засядько» и «Скочинского». Перекрытие каналов вывоза донецкого угля указывало, в частности, на то, что воюющей буржуазии не удалось полюбовно договориться о судьбе «Засядько». Шахта попала в такое положение, когда её старые, юридические хозяева на Украине не теряют надежды её вернуть, сторговавшись с российской плутократитей, или получить за неё хорошее отступное (трудно представить себе размер этого «хорошего» отступного, но всё же, вариант такой не исключён) от РФ.

Эти надежды хорошо стыкуются с планами украинского государства по «возврату временно оккупированных территорий Донбасса». При этом группе Порошенко, случись у неё захват западной части Донецка, наверняка не захочется выпускать из своих лап «Засядько». Ведь тогда в одни руки попадает практически весь Донецко-Криворожский промышленный район, вся цепь связанных рудно-угольно-металлургических предприятий, среди которых «Засядько» — источник прибыли и топливная «звезда» первой величины.

В этом случае юридические владельцы шахты, которые не входят в привилегированную группу украинской олигархии, пополнят собой и своими капиталами монополистическую «оппозицию режиму Порошенко». И не исключено, что эта группа, получая удары и со стороны внутренних и со стороны внешних конкурентов, может в этом случае решиться на госпереворот, т.е. на захват государственной власти. Реальная угроза окончательного разорения и гибели будет неумолимо толкать Пинчука, Ахметова, Колесникова, Звягильского, Тымчишина и иже с ними на самые решительные шаги по возврату собственности, отобранной в 2014-2016 гг. Во всяком случае, для того чтобы «донецким» на равных торговаться с российской олигархией за большую часть своих донбасских капиталов, у них в руках должна быть реальная власть и вся государственная машина, опираясь на которую, они смогли бы предложить РФ свёртывание войны в Донбассе на более-менее значительный срок, относительную безопасность её юго-западного рубежа, т.е. высвобождение сил и средств для борьбы с революцией внутри страны, а также для конкурентной борьбы в Сирии и в Европе. Такой размен, при всей его сегодняшней неопределённости, исключать нельзя.

Правящие олигархи в самой РФ явно рассматривают шахту, как уже свою, но, учитывая возможные осложнения с западными империалистами на рынках в Европе, да и внутри самой России, широко разворачивать добычу угля и газа на шахте не спешат. При этом предприятие должно поддерживаться в постоянной готовности к началу интенсивной разработки газа и попутной добыче угля. Поэтому «кремлёвским щенкам» дано задание не прекращать добычу, но при этом резких движений не делать, а держать её на необходимом минимуме и внимательно следить за водоотливом и дегазацией подземных разработок.

Видимо, поэтому до середины апреля темпы добычи угля на «Засядько» снижались незначительно, составляя около 2 тысяч тонн в сутки. Но теперь уголь отгружался лишь для внутренних нужд ДНРа, а эти нужды не превышали 30 тысяч тонн в месяц. РФ от закупок коксующегося угля воздержалась. Началось неизбежное затоваривание угольных складов, на которых к середине апреля накопилось около 120 тысяч тонн.

В этот момент новое руководство «Засядько» заявляет шахтёрам, что дальше добывать уголь не надо и что с 16 апреля все рабочие будут принудительно отправлены в двухнедельные бесплатные отпуска. «Отгуляв» свою временную безработицу, 3 мая шахтёры вновь приступили к работе, пока в конце мая не последовал ещё один удар буржуазии. Днровская администрация решила с 1 июня не только урезать нищенскую зарплату ещё на треть, но и вновь отправить всех шахтёров в бесплатный отпуск.

Работать далее в подземном газовом аду за 11 тысяч, с задержками выплат, неясной перспективой и отменой последних шахтёрских льгот, согласились не все. К 6 июня 520 человек, большей частью рабочие основных шахтных профессий, подали заявления на расчёт. Оставшаяся часть рабочих уголь ещё несколько дней уголь добывала. Его ссыпали на склады – до заполнения. О том, чтобы его куда-то вывозили, никаких данных нет, да и по сведениям самих шахтёров, количество угля на складе не убывает. После того, как выработки были подчищены, этих шахтёров, не выдав даже части зарплаты «на хлеб», спровадили в «отпуск».

Назначенный «республиканским советом профсоюзов ДНР» новый шахтный комитет, т.е. часть старого шахткома с примесью подонков из МГБ и молодых приспособленцев из движения «Донецкая республика», на снижение зарплаты и массовые увольнения горняков не реагировал вообще, так, как будто не происходит ничего страшного или возмутительного. У профбюрократов на все вопросы рабочих тот же ответ, что и у всей остальной днровской власти: война, граждане, всем тяжело, надо терпеть. Невмоготу? – Идите в ополчение, а не отсиживайтесь за спинами героев Донбасса! Кстати, там платят вовремя.

Но сама верхушка шахткома при этом исправно кормится за счёт рабочих сразу из трёх титек – получая 25-ти тысячную зарплату на шахте, доплаты от «республиканского профсоюза» и какие-то мутные деньги от администрации Захарченко. Поэтому сокращаться или увольняться никто из этих граждан не собирается, невзирая на то, работает большинство тех, кого шахтком обязан всеми силами и средствами защищать, или нет.

Такой шахтком нужен рабочим разве что для того, чтобы утопить его в ближайшем пруду. Но ситуация складывается так, что у шахтёров становится всё меньше сил для того, чтобы разогнать этот комитет и создать новый: почти четверть основного коллектива добровольно ушла с производства, остальные в данный момент сильно деморализованы безденежьем и перспективой затяжного бесплатного отпуска. Некоторым ГРОЗам и проходчикам уже поступили предложения о работе с украинской стороны, но люди понимают, что этот жест, скорее политический, нежели действительная попытка помочь попавшим в беду рабочим. Когда это капиталисты рабочим помогали? Впрочем, многие шахтёры в возрасте от 30 до 40 лет твёрдо намерены уезжать из «проклятой зоны» в Красноармейск, Павлоград и другие города Украины, где ещё кое-как теплится жизнь на шахтах. Только вот вопрос: а сильно ли они там нужны? — если владельцы этих шахт и объединений периодически выбрасывают на улицу местных рабочих, а государство очень скоро забывает о тех обещаниях, которые оно расточало перед всеми, кто решил уехать из ДНР на «родину» по программе переселения (волосы дыбом встают: переселенцы внутри одной области!).

Что же делать? Сейчас на шахте работают только 15% старого состава, который поддерживает предприятие в рабочем состоянии. Среди остальных, за вычетом тех, кто уволился и уже ищет работу или уехал из Донецка, есть вполне здоровые силы, которые настроены на создание своего организационного комитета для борьбы против фактического локаута, за возврат всех долгов по зарплате, за повышение зарплаты и нормальные условия труда. Среди задач, поставленных на первых собраниях этого оргкомитета, в частности, значатся такие:

— объединение всех или большинства рабочих шахты «Засядько» в союз для экономической борьбы и взаимной поддержки друг друга. В этот союз должны войти не только полубезработные «отпускники», но и часть тех 520-ти, которые в горячке уволились сами. В перспективе союз будет бороться за то, чтобы все его члены были восстановлены на работе, независимо от того, писали они заявления на расчёт, или нет;

— самая активная работа на всех работающих предприятиях города и близлежащих районов с тем, чтобы наладить нужную связь и заручиться поддержкой рабочих других предприятий;

— союз открыт для безработных шахтёров. Безработные рассматриваются как серьёзный, но пока что неорганизованный резерв союза;

— заблаговременное создание страхового фонда союза из посильных средств каждого его участника;

— союз рассматривается его членами как будущий новый профсоюз шахты «Засядько», причём выход его членов из старого реформистского профсоюза должен быть обязательным, массовым и проводиться явочным порядком по принципу: или-или, взносов в старый не платить, решений старого шахткома не признавать, посредником в возможных переговорах с администрацией или властью таковой шахтком не считать.

Это пока что всё, что можно сказать по поводу будущего шахтёрского союза. Ясно одно: положено начало движению в традиционно пассивных рядах рабочих «Засядько». Ясно и другое. Годы страха, корпоративности, эгоизма сразу снять с себя, как негодные скорлупы, не получится. Нужна большая и кропотливая работа всех сознательных шахтёров, сохранивших трезвый классовый ум.

А. Шумаев